— Что?! — класс даже привстал от удивления.
Лысюра не смутился:
— Десять тонн!
— А ну, пересчитай, — потребовал Живцов. — Два чайника и кровать — десять тонн? У тебя по математике вроде четверка, Лысюра.
Генка начал читать список, оценивая в килограммах каждый предмет.
— Чайник — двадцать килограммов, топор — тридцать…
— Да ты что? — завопили вокруг. — Такой чайник и на стол не поднимешь! Топор двухпудовый — ха-ха-ха!
— Ну, девятнадцать! — огрызнулся староста. — Откуда я знаю, какие у кого чайники! Они ведь старые, ржавчиной обросли. У меня, например, чайник весит не меньше двадцати килограммов. А с водой еще больше… — Он обратился к Черепанову: — Кровать сто килограммов потянет?
— Это ж кровать, а не бульдозер! — отшатнулся Черепанов. — Она хоть старая, но…
— Что нам, фотографироваться с ней? — пробурчал Лысюра.
Как ни накидывал он, как ни преувеличивал вес — еле-еле набралось полторы тонны.
— Я думаю, что мы возьмем обязательство собрать не менее пяти тонн, — твердо заявил староста.
— Пять тонн?! Да мы надорвемся, а столько ни в жизнь не наберем! — недоумевал Живцов.
Лысюра укоризненно покачал головой.
— А ты, оказывается, лентяй, Живцов. Еще не работал, а уже — «надорвемся»… Нюни распустил: «ни в жизнь не наберем»! Эх ты!
Живцов смутился, что-то забормотал.
— Словом, подумать надо, пошевелить мозгами, ясно? — Лысюра неопределенно пошевелил пальцами в воздухе.
Когда все разошлись, староста порвал листок, на котором записывал обязательства каждого, и повернулся к Синицыну:
— Порядок! А теперь иди за мной.
Смеркалось. Холодный ветер рвал полы их пальто. Они подошли к школьному сараю, и Лысюра отомкнул громадный висячий замок, откинул железную петлю:
— Ключ я у деда Цыбули взял.
В сарае было сумрачно, пахло плесенью и краской. В углу были свалены поломанные стулья, парты, столы, ржавые ведра, бочки, связки старых тетрадей.
— Тут, — указал Генка пальцем на середину.
— Что? — не понял Макар.
— Сгружай свои десять тонн. При мне будешь, или мне выйти?
— Оставайся, чего там… — Синицыну надоело творить чудеса в одиночку. Когда кто-то рядом, интереснее…
Он хлопнул в ладоши:
— Десять тонн металлолома чтобы были здесь, как дома!
И удивился: перед ним ничего не было.
— Не-ету! — прошептал Генка и толкнул плечом Синицына. — Может, что неправильно сказал в заклинаниях?
— Да нет, все правильно! — протестовал Макар. И он опять хлопнул в ладоши. — Не успею моргнуть глазом — тоннам всем явиться разом!
Снова пусто. У Синицына волосы зашевелились на голове. Значит, он уже не волшебник? Кончилось все… В отчаянии он привычно крикнул:
— Две порции мороженого!
В руках появились вафельные стаканчики, наполненные снежно-белым мороженым, как он любил, с верхом. Один стаканчик он протянул Генке.
— А металлолом почему-то не появляется, — озабоченно сказал Генка. — Может, волшебники его не собирают?
— Наверное! Ну да! — Синицын поперхнулся. — Что они — пионеры, что ли?
Некоторое время они с аппетитом уплетали мороженое.
— Ладно, давай хоть тонну, — вздохнув, попросил Лысюра.
— Попробую. — Синицын хлопнул в ладоши: — Появись-ка здесь хоть тонна металлического лома!
— Эх! Даже тонну пожалели! — ударил в отчаянии шапкой о землю Генка. — Жмоты несчастные, а не волшебники! — И ехидно заметил: — А чайник, один-единственный чайник они дадут?
Синицын вяло запросил чайник. И вдруг оба испуганно отпрыгнули в сторону: на землю шлепнулся чайник.
Лысюра схватил его и жадно ощупал:
— Новенький, никелированный, — и заорал в угол, словно там кто-то прятался: — Эй, нам новых чайников не нужно, только старые, с дырками подавай!
И эта просьба была удовлетворена: появился старый, весь в ржавчине и с дыркой на боку чайник.
Синицын осмелел:
— Еще три чайника!
— Есть! — взвизгнул Генка. — Давай, проси еще десять. Еще!
Он едва успел отскочить, сверху градом посыпались чайники.
— Ур-ра! — вошел в азарт Лысюра. — Требуй двадцать!
— Может, чайников хватит? — возразил Макар. — Попросим что-нибудь другое, утюги, например.
— Можно утюги, — согласился Генка, — они тяжелые.
— Двадцать утюгов! — хлопнул в ладоши Синицын, и в ту же секунду раздался отчаянный вопль Лысюры.
Он подпрыгнул, задрав лицо с зажмуренными глазами к потолку и держась двумя руками за ушибленную ногу
— Смотреть надо! — орал Лысюра невидимым волшебникам. — Швыряете куда попало! Техники безопасности не соблюдаете!
Синицын утешил его:
— Скажи спасибо, что по голове не трахнули. Раскололи б, как орех.
Лысюра заковылял к бочке, уронил ее набок и залез внутрь:
— Теперь проси хоть танки!
— Нет, я кастрюли попрошу, — решил Синицын.
В самый разгар «сбора металлолома» заскрипела дверь и в сарай вошел дед Цыбуля.
— Это что за шум? — прошепелявил он — То вроде ладоши хлопают, то по крыше бегают, то вроде как гром гремит. Металлолом перебираете?
Он прошел взад-вперед, приглядываясь к куче ржавого старья.
— Много нанесли. Молодцы! — Старик подобрал с земли чайник, который «прилетел» самым первым — А этот чайник еще послужит. Добрая посудина. Ишь, кто-то выкинул. А ты чего в бочку залез? — спросил он у Лысюры и не дождавшись ответа, ушел, пообещав принести взамен чайника пилу без ручек.
— «Еще послужит!» — передразнил Генка. — Совсем новенький чайник! Поживился дед.