Дар белого астронавта - Страница 7


К оглавлению

7

— Белые начинают, — сказала она, чуть приоткрывая шахматную коробку, где лежали всего две пешки. Зина Живцов с усилием просунул в щель руку и вытянул черную.

«Альбатросовцы» захлопали в ладоши.

Многолет вернулся на место, улыбаясь до ушей. Он пошептался о чем-то с командой и вышел на середину.

— Первый вопрос! — крикнул он. — Сколько всего воды на Земле?

Наступила тишина, как в пустом классе.

— Поди-ка, измерь, — протянул кто-то.

— Уточняю вопрос, — продолжал Пашка. — Нужно ответить, сколько воды всего в океанах, озерах и реках, в облаках и ледниках.

Синицыну показалось, что вместе с секундомером Влада Изотовна включила и шум в комнате. Все загудели с удвоенной силой, зашевелились, стали толкать друг друга локтями.

К Синицыну подбежал Зина Живцов:

— Ну, знаешь?

Макар с усилием наморщил лоб. Он ждал, когда появится волшебная надпись. Но никакой надписи не было. Перед глазами качалось красное и встревоженное лицо Живцова.

— Вспоминай, вспоминай! — торопил тот плачущим голосом. — Время идет. Что придумали, ловкачи, почешешься тут…

— Время истекает, — напомнила Влада Изотовна.

Живцов шумно задышал:

— Ну что же ты, Синицын…

И тут поднялся Олег Черепанов.

— Всей воды на Земле, — начал он, неловко пряча руки за спину, — шестьдесят семь миллионов кубических километров.

Влада Изотовна еще не успела утвердительно кивнуть, как по вытянувшимся лицам «альбатросовцев» стало понятно: ответ правильный. Разразилась буря восторженных криков.

— Минутку! — подняла руку Влада Изотовна. — А может, Олег знает, сколько воды в океанах и облаках?

— Знаю, — смущенно ответил Черепанов. — В озерах и реках — четыре миллиона, в ледниках — тридцать миллионов, в облаках, тучах — двенадцать миллионов кубических километров воды.

— Ур-ра!!! — закричали «Любознательные».

— Олег немного ошибся, — внесла ясность Влада Изотовна. — В ледниках не тридцать миллионов, а двадцать восемь и восемь десятых. Но ошибка незначительная, и команда «Любознательных» получает восемь очков.

В стане «альбатросовцев» пронесся жалобный, протяжный стон.

Теперь пришла очередь Живцова задавать вопрос. Он преобразился. Лицо его стало напряженным, глаза сощурились.

— Какой цветок расцветает раньше всех весной? — спросил он.

— Подснежник! — хором, как один, отозвались «альбатросовцы».

— Это ваш окончательный ответ? — улыбнулась Влада Изотовна.

Все обернулись к капитану Пашке Многолету. Тот хмурился, глядя в пол.

— Нет, не окончательный, — поднялся он. — Первым зацветает горицвет.

Влада Изотовна сделала отметку в блокноте:

— Пять очков.

Пашка сел под ликование своей команды. Но тут же вскочил и предложил одному из команды «Любознательных» выйти к доске.

Живцов повернулся к Макару и зашипел:

— Ну, Синицын, ты еще не отвечал. Иди, выручай команду! Наверное, какую-нибудь задачку дадут, а ты их щелкаешь как орешки.

Синицын, подталкиваемый многими руками, напутствуемый пожеланиями, выбрался из рядов своей команды и подошел к стоявшей в углу черной глянцевой доске.

Там он привычно взял мел и неожиданно почувствовал уверенность: «Уж задачку-то я решу».

— Нужно нарисовать, — раздался голос Многолета, — капусту, огурец, желудь, собаку, кота и коня.

— Пустяки, это же просто! Дуй, Синицын!

— Только, — продолжал Многолет, подняв руку, — морскую капусту, морской огурец, морской желудь, морскую собаку, морского кота и морского коня.

Все это он проговорил с наслаждением, каждый раз выделяя слова «морской», «морская»… У Синицына даже зубы заныли. Что рисовать — он и представления не имел.

Каких-то морских собак, котов… А какие они? Может, такие же, как и сухопутные, только побольше размером? Кот величиной с кита? А какой тогда конь? Постой, постой… Какие-то неясные воспоминания возникли в голове у Синицына. Морской конь, морской конек…

Правильно, морской конек! Макар не раз видел его в детских книжках. Он похож на шахматного коня, только вместо гривы — колючки.

И Синицын торопливо принялся рисовать шахматного коня. Правда, получился он немного кривой, но зато похожий.

Особенно старательно Макар вырисовывал круглую невысокую подставку.

Сзади захихикали, Синицын обернулся.

— Что это? — Пашка тыкал перед собой пальцем и заливался смехом.

— Морской конь!

«Альбатросовцы» грохнули хохотом.

— Шахматный это, а не морской, — отрезал Многолет. — У морского никакой подставки нет, а хвост острый, как шило.

И тут Синицын услышал со стороны своего класса сильное шипение, как от клубка змей, он увидел множество устремленных на него укоризненных и сердитых глаз. Но одни особенно поразили его — удивленные и презрительные — глаза Поспеловой. Он понял, что, дав честное слово и не выполнив его, оказался болтуном в глазах девочки, которая ему нравилась больше всех.

Синицын опустил голову, положил тихонько мел и поплелся на свое место…

Долго еще продолжался турнир между «Альбатросом» и «Любознательным». Макар в это время горько думал: «С завтрашнего дня опять начну двойки хватать. Все. Наверное, пропал мышонок Тик-Так. Кончилось волшебство. Что делать?»

Он еле дождался конца турнира, даже толком не поняв, кто кого победил. Макару было не до того.

Расталкивая всех, он пробирался к двери. Кто-то с размаху хлопнул его по плечу:

— Что же ты подвел нас, Синицын?

Он даже не оглянулся. Схватив с вешалки пальто, выскочил на улицу.

7